Александр Митта: Картины Малевича и Шагала мне полюбились с детства

31 марта состоится предпремьерный показ фильма Александра Митты «Шагал — Малевич». В данном интервью режиссер рассказал, почему решил снять картину о двух великих художниках, а также о своем особом отношении к русскому авангарду.

— Александр Наумович, ваша картина «Шагал — Малевич» повествует о двух художниках, их фамилии известны во всем мире и ясны из названия ленты — Марк Шагал и Казимир Малевич. Фильм о Шагале вы хотели снять давно. Почему он появился именно сейчас?

— Меня всю жизнь окружали художники: Друзья, семья — жена и сын. В картины же Марка Шагала и Казимира Малевича я влюбился еще в детстве. Когда я только начал работать, мы жили в другой стране, в СССР, когда даже говорить о Шагале было нельзя. Он нарисовал Ленина вверх ногами на стуле, как клоуна революции, стоящего на одной руке. После этого он стал антисоветчиной.

— По сюжету фильма основные действия происходят в Витебске. Там Шагал встречается с Малевичем. Насколько события, которые отражены в фильме, соответствуют истории?

— У всех тех, кто задумывал снять фильм про Шагала, это не удавалось, потому что художник был человеком абсолютно бесконфликтным. А без конфликта невозможно держать зрителя в напряжении. За основу своего фильма я взял реальную историю. Она просто удивительная: в Витебске Шагал создал школу искусств, куда в свое время пригласил всех авангардистов, в том числе и Малевича. Так вот, Малевич впоследствии выгнал оттуда Шагала. Другими словами, при создании фильма я опирался на байопик, биографию художников. Но нашлось место и выдумке. Я придумал историю, где есть место приключению. Во-первых, описывается интересная эпоха — 1919 год. Кроме того, я постарался отобразить взаимоотношения «учитель — ученики», то, как мастер вытаскивает из человека личность. Ну и, конечно, любовная линия — куда без нее?

— Кроме того, что вы выступаете в этой картине в качестве режиссера, вы также являетесь и автором сценария. Информацию для него собирали в Витебске?

— Я опирался на книги. Мой учитель, режиссер Михаил Ромм, любил повторять одну историю. В свое время, когда ему дали задание снять картину «Тринадцать» про отряд в пустыне, Михаил Ильич обратился к своему сценаристу: мол, надо ехать в пустыню, собирать материал. На что тот ответил: «Пустыня называется пустыней, потому что там пусто. Садись за стол, и давай придумывать сюжет». Я тоже считаю, что только когда сюжет придуман, он должен обрастать подробностями. Конечно, когда идея сюжета «Шагала — Малевича» уже была сформирована, я ездил в экспедицию в Витебск, убедился, что там есть река, которая упоминалась в книгах, нашли улицу, которую впоследствии было решено задекорировать.

— Вы давно не выпускали собственных фильмов. Как вы относитесь к тому, что происходит в российском кинематографе? Ваши коллеги повсеместно говорят, что существует нехватка сценаристов, многие предпочитают сотрудничать с американцами. Вы согласны с тем, что эта проблема существует?

— Это последствия 90-х годов. Плюс отсутствие образовательной базы.

— А как же ВГИК?

— ВГИК — выброшенные на ветер время и деньги. Речь идет о нехватке базовых знаний. Потому что главными критериями во ВГИКе являются такие, как «мне кажется», «мне нравится». А при создании сценариев нужен технический, структурный подход. У меня есть своя сценарная школа. И вот простой пример: совсем недавно в Доме кино мы организовывали семинар серьезного американского автора. И на его лекции сбежались все: пришли ведущие продюсеры, такие как Александр Акопов (директор компании «Амедия»), сценаристы. Все потому, что, к сожалению, профессией у нас владеют немногие.

— А что касается недостаточного финансирования фильмов? Многие грешат и на это.

— Взять тех же студентов ВГИКа — за год они снимают одну короткометражку. Если бы им быстро давали деньги, они бы работали в другом темпе. Сейчас создание картины выглядит так: человек написал сценарий, подал его на конкурс. На его заявку отвечают, что рассмотрение продлится три месяца. Потом конкурс переносят. А режиссер уже привязан к этому проекту. Форма, так скажем, энергичной работы в России не принята. У меня был один случай, когда я провел два года в ожидании картины. В сотрудничестве с английскими продюсерами я снял фильм «Затерянный в Сибири». Картина получила премию BAFTA. После этого она автоматически попала на стол продюсеру американскому. Согласно вердикту Гильдии кинорежиссеров ее номинировали на «Золотой глобус». И мне сразу предложили проект. Он был маленьким по голливудским меркам, но для меня довольно крупным. Я согласился и ждал лишь того часа, когда продюсеры найдут инвесторов. В какой-то момент один из продюсеров задает мне вопрос: «Какое количество вариантов по изменению сценария у вас есть?» У меня же был один вариант. Тогда мне объяснили, что необходимо иметь как минимум пять вариантов развития ключевых эпизодов. Поскольку если в картине соглашается сниматься звезда, то нужно подстраиваться под ее пожелания, а если придут, к примеру, две звезды — в учет придется брать уже предложения обоих актеров. «Если у вас не будет хорошего ответа, то мы вас заменим другим режиссером, — сказал мне тот продюсер и добавил: — Если у вас на разных стадиях работы одновременно находится меньше восьми проектов, то вы не в бизнесе. Режиссер должен работать над всеми ними с утра до ночи и ждать, пока какая-нибудь звезда не согласится на роль». В Америке так работают все, а у нас никто. Поэтому многие лучшим выходом видят вариант «продаться на телевидение» и там вкалывать за три копейки. Тогда хоть какие-то деньги да будут.

— Чтобы получить финансирование от Министерства культуры на фильм «Шагал — Малевич», пришлось доказывать художественную ценность фильма?

— Иван Демидов, который на тот момент занимал пост замминистра культуры и курировал кинематограф, усомнился в ценности картины. В экспертизе участвовали Зураб и Василий Церетели, представители Государственного центра современного искусства — они просмотрели картину и подписали бумагу о том, что я не исказил факты в фильме, что лента действительно о Шагале и о Малевиче. За это подтверждение нам обещали дать на съемки второй миллион долларов (первый миллион выделил Фонд кино), потом сумма сократилась до 500 тысяч, получили мы в итоге 200 тысяч долларов.

— Зато теперь благодаря этой бумаге вашу картину можно показывать в школах.

— Эта картина больше ни на что не годится, кроме как показывать в школах. К сожалению, народ не очень любит экранизации. Нам выделили приличное количество экранов на первый уик-энд, но, как ни крути, народ любит смотреть комедии. Если фильм не комедия, у него нет шансов на окупаемость. А когда стоит напротив еще 15 американских картин, и часть из них номинирована на «Оскар», как же с этим бороться? Поэтому у меня нет никаких иллюзий. Я трезво оцениваю ситуацию.