|
|
Сергей Головач. Фрактальная зона поискаМатериалы с выставки «Фрактальная зона», состоявшейся в рамках Дней 85-летия Витебского народного художественного училища (октябрь 2003 года) • 26 ноября — 1 декабря 2003 — Витебск Культурно деловой центр ОАО «КИМ» XVI IFMC (International Festival of Modern Choreography) из серии «Мировой балет» • 26 октября — 26 ноября 2003 — Витебск Дом работников культуры — Музыкальная гостиная Проект «Fractal Zone» в рамках Дней 85-летия основания Витебского народного художественного училища. РЕЦЕНЗИЯ Владислав Тарасенко
Как безобразен телеграфный столб по сравнению с деревом. Как сложно и аморфно человеческое тело по сравнению с индустрией техногенных пространств. Как убоги, вызывающе примитивны и скучны линии, плоскости, черные и красные квадраты, порожденные холодной культурой евклидовой геометрии. Как несовершенна человеческая техника, архитектура — особенно если сравнить их с облаками, реками и человеческими телами. Самая современная космическая ракета в миллионы раз проще самого обычного цветка. Ракета не может размножаться, не может быть бесформенной, не может существовать без человека, поддерживающего ее функционирование. Человеку надоели ракеты. Ему надо понять себя. Человеческое тело вырывается из плена искусственных форм и рвется в природу. Человек боится этого. Он успокаивает себя наивной антропологией евклидовой геометрии, диктующей миру и ему самому формализованную технику и культуру. Человек не замечает, что живет в живом, причудливом, меняющемся теле. Это же ужас — находиться в мире простых евклидовых форм, думать этими формами и быть их заложниками, не замечая форм живой разворачивающейся жизни! Мы идем не туда! Назад — на грубую, шероховатую почву! Простота — путь к смерти! Ужас черного квадрата должен быть преодолен и стать пройденным этапом. Мы не заложники старого мышления! Этот лозунг должен объединить сейчас искусство и науку, геометрию и фотографию, технику и культуру в поисках выражения сложного, катастрофичного и живого мира. Нам надо понять, что новое тысячелетие уже наступило. Мы живем в великой эпохе расцвета научных, философских, изобразительных и религиозных концепций, объясняющих процессы становления. Мы выражаем неустойчивость и причудливость, жизненность и морфогенез природного и социального хаоса. Геометрия фракталов — великая концепция самоподобных и хаотических форм природы, общества и языка. Фракталы — мощное выразительное средство, взгляд на вещи и процессы в их динамике и становлении. Мы впервые со времен Евклида получаем принципиально новые способы объяснения мира, выразительные средства, уводящие нас от диктата линий и плоскостей, квадратов и треугольников евклидовых и неевклидовых геометрий. Наша цель — выразить новые формы, сравнить их с формами традиционных геометрий, предвидеть отличие жизни в XXI веке от стиля мышления и жизни XX века. Нам надо расширить наше мышление и взгляд, учиться смотреть на мир по-новому, уметь сравнивать новое с существующими нормами, традициями и формами. И первое, на что мы должны обратить свой пристальный взгляд, — это наше тело. Мы, вслед за Галилеем и Левенгуком, Леонардо да Винчи и Микеланджело, опять вынуждены решать задачу визуализации фрактальной антропологии. Задачу, сформулированную нам из будущего. Вперед, в будущее! РЕЦЕНЗИЯ / Виталий Пацюков
Точка зрения на окружающую нас реальность постоянно меняет свои акценты и свою оптику. Она способна дистанцироваться от нас, отдаляя свое фокусное расстояние, и одновременно приближаться максимально близко, высвечивая новые качества пространства. Этот процесс обладает своей драматургией и своей историей, выявляемыми как историей искусства, так и феноменами науки. После космогонических структур Казимира Малевича и психоделических «погружений» Василия Кандинского в глубинные слои реальности пространственная образность нашего мира практически не раскрывалась. Она продолжала существовать для нас в тех же традициях, не проявляя свои следующие слои. Барьер был преодолен в начале 70-х годов в связи с открытием фрактальной геометрии, новой формой неевклидовой топологии, живущей в контексте с ньютоновым однородным пространством. Конфликт случайных ветвящихся структур, вихревых потоков пространства с его гомогенным состоянием вызвал не только методологию его изучения и анализа, но реализацию его образных реалий, построенную на визуализации нелинейных дифференциальных уравнений. Визуализация интеллегибельного мира, его понятийных моделей совпало с ситуацией особой сосредоточенности «оптики» искусства. Фотообъектив Сержа Головача можно рассматривать одним из свидетелей в этой зоне сосредоточенности. Его камера исследует границы контакта устойчивых систем с их образами вибрации. Их сложная и парадоксальная сеть образует новую геометрическую функциональность, мутации линейного супрематизма, предусмотренные в начале 20-х годов в теории прибавочного элемента Казимира Малевича. Струящиеся потоки воды, искривления динамики воздушных слоев при движении человеческой фигуры, зеркальные формы солнечного луча, нелинейная геометрия свободных архитектурных форм — все эти визуально-информационные «шумы» превращаются в объекты особого внимания фотографа. Новизна его оптики обретается в тех пространствах, что прежде оставались в маргиналиях, на обочине внимания, в «нечитаемостях» или в «искаженных прочтениях». Искусство Сержа Головача оказывается в зоне анархической игры скрытых сил — интенсивностей, освобождаясь от диктата личного монолога и персоналистической культуры. Оно — в самых растиражированных образах, таких, как, например, праздничный салют, — дарит шок соприкосновения с неведомым при контакте с, казалось бы, заведомо освоенным. Человеческое тело, его неожиданные «рельефы», его магическая пейзажность оказываются способными прорвать гипноз своих привычных линейных образов в «фрактальной» системе координат Сержа Головача. Его взгляд расшатывает классическую центристскую оптику, отсылая за пределы отдельно взятого артефакта, «попустительствуя» свободной жизни его резонансов и «струящихся» продолжений. Сегодня образы фрактальной геометрии мерцают множеством значений, которые продолжают свою жизнь в сознании художника и в пространствах математических теорий. Они оказываются неизмеримо сложнее, насыщеннее и энергичнее любого традиционно организованного пространства; они таят в себе разного рода суммации сил, неожиданности и парадоксы, они взрывчаты и несут в себе смыслы и оттенки всей нашей постмодернистской реальности. Путь, которым следует дискурс поэтики Сержа Головача, не является собственно ни хронологическим, ни повествовательным, когда одно событие рождает другое. Его, как представителя новейшей визуальной оптики, по выражению К. Юнга, «интересует сама конфигурация случайных событий в момент наблюдения, а вовсе не гипотетические принципы, которые якобы обусловили случайность». На смену восприятия времени и пространства как чистой последовательности Серж Головач привносит ощущение их мгновенности и точечности. В этом свете традиции культуры представляются как энергии, объединяющие разрывы и пределы визуально-пространственного опыта. Они наделяются суггестивностью, рождая потоки ассоциаций и обретая силу внушения. В их горизонтах и планах, в их «blow-up» открывается «береговая линия», граница, где новое пространственное чувство переживает возвращение барочности, избыточности метрики в самой естественности бытия. Victor Rybas «...Я алгеброй гармонию поверил» Подвергать искусство испытаниям строгими науками — такими, как математика, — дело, казалось бы, безнадежное. Полет фантазии художника невозможно описать формулами. Так видится зрителю неискушенному, так считал художник Serge Golovach до тех пор, пока его фотокомпозиции в геометрическом стиле с телом и абстрактными объектами не попали на глаза автору книги «Фрактальная логика» Владиславу Тарасенко. Изучив принцип построения композиционного пространства, который использует Serge в этой серии работ, философ с удивлением обнаружил, что в его основе лежит фрактальный узор. Помимо сугубо визуальной приверженности фракталу, Serge Golovach проповедует философию тела как микрокосма, являющегося фрактальным подобием макрокосма, то есть тело человека — это и отражение, и подобие, и часть природы. В его философии тела звучит призыв увидеть Человека беспристрастным взглядом исследователя, наблюдателя, лишенного призмы культурных ассоциаций; призыв быть зрителем, который получает удовольствие от увиденного, а не испытывает неудобство и стыд. • 22 октября — 5 ноября 2003 — Пекин, Шанхай
• 5 октября 2003 — 5 января 2004 — Москва
Victor Rybas Москва/«Детский мир»/4-й этаж/Столовая/Serge Golovach Зрители, захотевшие познакомиться с творчеством Сержа Головача, могут неожиданно обнаружить его работы в столовой крупного детского универмага. Представлены три серии фоторабот, сделанных в разное время: «Dolly's Life From», «Vitebsk FireWorks», «MultiOrgasm». • 4 октября — 5 ноября 2003 — Санкт-Петербург Пушкинская, 10
• 21—25 сентября 2003 — Кишинев Музей истории Молдовы
• 15—27 сентября 2003 — Москва
Виталий Пацюков. Нелинейное равновесие оптики Сержа Головача
Тема телесного в современной культуре обрела практически «возрожденческие» смыслы и ориентации. Она возвратила в холодное постконцептуальное пространство новую чувственность и симулякр непосредственности. Ее феномен в условиях заката авангардного сознания принял «избыточные» формы и образы, легко и органично погружаясь в контекст визуализации рекламы и возможностей новых технологий. Сегодня в ее «складчатых», по выражению Ж. Делёза, структурах возникает новая, более внутренняя проблематика — сохранение нелинейного равновесия в насыщенном растворе гиперчувственного в формах подлинного художественного свидетельства. В сегодняшней актуальности человеческое тело — как космическая модель мироздания — начинает подвергаться коррозии банальности, оно теряет свои сущностные контуры, свою конкретность и личные образы сексуального, превращаясь в непрерывное воспроизводство моделей массового сознания, в своеобразное шоу ночного кабельного телевидения. Проект Сержа Головача «INTRO» альтернативен этому процессу, он реконструирует классическую иконологию телесного, утверждая его неделимость от «идеального», естественно-природного, и одновременно он вводит в современную экологию искусства стратегии новой оптики, ее откровенность и ее рефлексию. В этих технологиях мир обнажается, как при вспышке в дневном освещении, он раскрывается в своей беззащитности и протяженности, опрокидываясь на нас и позволяя проникнуть в его глубины, в его «INTRO». В торосах «INTRO, в его рельефах, в изгибах его фрактальной геометрии, абсолютно тождественно его измерениям пребывают Адамы и Евы, разделенные по своим родовым признакам, своим разрывам по времени творения, но сближенные своим единым космическим рождением. Их единство обнаруживается в противоположностях, в дуалистическом феномене человека, скрепленном внутренним смыслом, формально утраченным, но вечно живущим, — любовью. Образы женщин в проекте Сержа Головача несут в себе итальянскую традицию иконографии римских матрон и героинь Ф. Феллини. Они величественны, прекрасны и удивительно пластичны. Их тела рифмуются с формами природы, возвышенностями и уступами берегов Амура, реки любви, повторяя их силуэты, вторя их контурам, как в сексуальном жесте, рождая пространственные и смысловые резонансы. Они не только сливаются с естеством окружающей их реальности, их формы генерируют новую интегральность, новую целостность и единство, обнажая архаические антропоморфные связи, «засыпанные» позднейшими слоями культуры. Географический контекст перформансов и акций Сержа Головача — сакральные святилища Амура, магия его энергетических зон — вызывает ассоциацию с древними петроглифами «осевых» центров Амура, превращая визуальные свидетельства художника в текст, в пространство знака, в своеобразный палимпсест, где встречаются знак и живая плоть и где плоть растворяется в знаке, мерцая и просвечивая сквозь него. Матричная «женская» линия проекта «INTRO» образует двоичную драматургию с «мужским» вектором, приводя этот диалог в парадоксальное согласие, как китайская Книга Перемен. Инь и Янь проекта взаимопроникают друг в друга, сливаясь и контрастируя, уходя в надличное, где противоположности формируют новую универсальность. И если «женское» начало в проекте «INTRO» усиливает его фундаментальность, его обращенность к архаической первозданности, двигаясь в сторону мифа о сотворении мира, то «мужское», напротив, открывает хрупкость нашего пространства, его эмоциональную подвижность, его «туманность», вибрацию его слоев, где свет, вода и воздух одухотворены и наделены сознанием. Не случайно, что образы женщин в проекте закреплены устойчивым числом «3», завершающим в себе самом свою внутреннюю цельность и, как ни странно, самодостаточность. Мужской принцип «оптики» Сержа Головача останавливается на числе «2», несомненно нуждающемся в продолжении, как гармоническая последовательность. И художник выстраивает свой «мужской» ряд, живущий эволюцией взаимоотношений, новыми качествами и пропорциями, вводя в него «образ коня» — как дополнительный элемент. Юноша и конь, как космическое единство порыва и статики, обнаруженное в античной культуре и абсолютно забытое в постматиссовском модернизме, мужественное и природно-послушное, явленное в своей предельной «обнаженности», образуют особую пронзительную щемящую ноту в поэтике Сержа Головача. Знаковая геометрия женской образности, ее склонность к рельефности в этой части «INTRO» переходит в более многомерные состояния, наполненные сложными душевными смыслами, просветленной печалью, ностальгией по утраченному раю, где Адам пребывал в библейском согласии не только с самим собой, но и со всем творением, начиная с травинки и заканчивая небесными светилами. Мужская нежность, взаимная «мужская» обращенность, граничащая с женской полнотой и трепетностью, переводит весь эротический контекст проекта в медитативную погруженность, в бесконечное «INTRO», в новые возможности бытия — поверх барьеров, поверх человеческих различий и различий между миром человека и миром животных, в вечное возвращение. Любовь к ближнему, ставшая сегодня реликтовым чувством, транслируется в проекте как уникально живое пространственное состояние, где льется свет, как душа мира, и одновременно как его логос, как его сверхчувственный смысл. Эти оба состояния явственно зримы, но их внутренние образы принадлежат скрытым от нас архетипам сознания, уже не юнговским откровениям, а платоновским идеалам, открываясь не человеческому взору, а чувствительному оку фотокамеры — в нелинейном и сосредоточенном равновесии между мужским и женским началом бытия. • 30 августа 2003 — Клязьма
На трех большеформатных фотографиях изображены улетающие в небо разноцветные воздушные шары. Воздушные шары — это эмоциональная универсалия. Они символизируют непрерывность счастья, что для любого человека доступно через любовь, секс, оргазм. Перформанс представляет собой улетающие в небо на воздушных шарах фотографии воздушных шаров, улетающих в небо. Описание проекта — Victor Rybas Ощущение — MultiOrgasm. 0 По источнику возникновения — экстракоитальный. 00 По локализации — неопределенной локализации. 000 По интенсивности — сильный. 0000 По течению — затяжной волнообразный, многократный. 00000 По охвату — коллективный. • 13 мая — 16 сентября 2003 — Москва
• 7 февраля 2003 — Москва
Victor Rybas Всем кажется, что быть таким легко и просто. Красивым, обаятельным, всегда привлекающим внимание. Но, чтобы быть таким, нужно на что-то решиться и быть готовым к тому, чтобы от тебя отказались твои родители, друзья, тебя уволили с работы или не приняли на новую по негласной договоренности. И часто при внешнем благополучии такие люди, такие мужчины, такие мальчики — внутри себя несут трагедию одиночества. Трудно остаться самим собой, будучи одиноким. Трудно не хотеть того же, что хотят все. Любимый человек, семья, дети. Поэтому проект «Будь со мной» — это не только призыв, идущий от одних героев художника к другим, но и призыв к зрителям быть на стороне отверженных, ведь юродивых на Руси всегда любили. Будь со мной, зритель! Примечание. Подписи для работ составлены из строчек песни в исполнении Аллы Пугачевой и Максима Галкина «Будь или не будь» на слова Любаши. Будь со мной мальчиком • январь 2003 — Москва
• декабрь 2002 — январь 2003 — Москва
Лиза Плавинская Декабрьский выбор нашего куратора Александры Заволокиной никак не связан с предстоящей в середине декабря поездкой В. Путина в Китай. Он обусловлен тем, что очередное путешествие по Китаю замечательного фотографа Сержа Головача очаровало нас его спокойным и ясным взглядом на жизнь людей, которых больше миллиарда. Для кого-то Китай — это экзотика, эротика и экономическое чудо. Для С. Головача, выросшего бок о бок с ним на Дальнем Востоке, Китай — это прежде всего особая среда для фотографического вмешательства. Его интерес к местным жителям — на грани этнографического: китайцы купаются, но не загорают, они привязывают детей, чтоб те не утонули... Но у Сержа — доброжелательное любопытство или, если хотите, здоровый интерес — сейчас это модно. Мания Китая продолжится весь декабрь. • июль 2002 — Хабаровск
Светлана Соловьева Летний выставочный сезон 2002 года Дальневосточный художественный музей посвятил современному искусству. «Приближение истины» — новый проект, демонстрирующий уникальные технические возможности фотографии, ее несомненную принадлежность к актуальным процессам изобразительного искусства и безграничный творческий потенциал автора. Serge Golovach — открытие сезона для широкой хабаровской публики. Хотя его первая персональная выставка, состоявшаяся в театре «Триада» в 2000 году, также не осталась незамеченной. Возможно, этот интерес был основан на естественном, но нереализованном желании зрителя созерцать мужскую обнаженную натуру также свободно, как и женскую. Оригинальность выбора жанра без сомнения сыграла свою роль в нашем городском периферийном пространстве, но для покорения отечественных и европейских столиц этого явно было недостаточно. Европейский художественный контекст требует от современного произведения искусства серьезной концептуальной проработки, свежего пластического решения, технического соответствия и эстетической значимости. Перемещение в пространстве весьма плодотворно сказалось на творчестве молодого автора. Органично существуя между Москвой и Парижем, Serge Golovach усвоил главные принципы артистического бытия, вкусил желаемой свободы созидания, стал лауреатом престижной «Nikon Photo Contest International 2000—2001» и реализовал несколько удачных выставочных проектов. Хабаровский транзит, надеемся, также станет серьезной вехой в артистической карьере художника. «Приближение истины» — это очередной шаг автора навстречу своему, хабаровскому, зрителю, навстречу вечной красоте, гармонии и свободе. • 14 мая 2002 — Москва
• апрель 2002 — Токио
• 12 апреля 2002 — Москва
• апрель 2002 — Москва
Victor Rybas Тенденции сезонов моды будущего очевидны. Модным будет носить и менять не только одежду, но и тело. Вкус к этому появляется уже сейчас. Ты хочешь иметь красивое тело — ты будешь его иметь! За умеренную или неумеренную плату в гардеробе твоего внешнего вида появятся плоский живот, динамичные бедра, выразительная грудь и устраивающее всех выражение лица. Побывав на открытом дефиле «Fashion of Body» любого из пляжей, мы примеряем для себя новые модные веяния. Fashion-Body-репортер Serge Golovach, зафиксировав их как документ, затем предлагает публике преобразованными своим дизайнерским решением. В этом проявляется не только некая философичность, но и попытка заглянуть в наше будущее. Фотография «Дата выработки» — намек на громкий спор о клонировании, «Близко к сердцу» — перспектива свободного выбора партнера, «Немного полнит...» — ирония над человеческой природой, «На нем надет лишь Лунный свет» и «Исподнее» — грезы о генной инженерии. «Примерка» — это насмешка над привычкой каждого из нас подбирать себе людей по внешнему виду, как одежду для своего тела. • март 2002 — Москва
Victor Rybas Вступив на трудный путь фотографа, работающего с мужской обнаженной натурой, всего за год со дня вступления в «Союз Дизайнеров» Serge успел серьезно заявить о себе несколькими эпатажными выставками и публикациями в прессе. В названии проекта «Золото» Serge отразил свой критичный подход к искусству и к тому жанру, в котором он работает. В стремлении преодолеть высокие критерии классиков жанра, он заявляет, что классическая «обнаженка» — это не давно забытое прошлое живописи и фотографии, а всегда актуальное и живое. Золото — как символ, золото — как знак. Золото ценно. Золото значимо. Придав золотое звучание своим работам, Serge Golovach обогатил их всеми свойствами этого металла, заставляя его авторитетом обратить внимание на свое творчество не только ту аудиторию, которая привыкла рассматривать мужское тело как объект сексуального желания. • 22 февраля 2002 — Москва
• январь 2002 — Москва
• декабрь 2001 — Москва «
Victor Rybas SERGE GOLOVACH — художник, внезапно появившийся на горизонте российского фотографического искусства. За короткое время он завоевал если не признание и популярность у московской аудитории, то искреннюю любовь решительным срыванием покровов со своих моделей. Обнаженная натура — тема «на века». Но профессионалы, на каком-то этапе своего становления с азартом начав заниматься ею, в дальнейшем опасаются с ней соприкасаться. С одной стороны — это боязнь повторения пройденного, с другой — нежелание быть уличенным в каких-либо пристрастиях. «Фотографесса», эксплуатирующая свое природное чутье феминного тела, — это понятно. Женщина, снимающая мужскую натуру, — это осмелевшая от эмансипации «фотографиня». Фотограф же, переносящий на пленку свое чувство жизни, рискует наткнуться на хмурый взгляд если не гомофоба, так моралиста, осуждающего публичное раскрытие всех тайн и секретов мужского бытия. Начало слухам и домыслам об откровенно шокирующем стиле работы фотографа без комплексов было положено весенней выставкой 2001 года в «Фотоцентре Союза журналистов России». Дирекцию «Фотоцентра» не смутил эпатаж представленных работ, в которых проглядывали ростки искреннего искусства. И творческий темперамент художника, иногда полностью опровергающего сдержанные традиции и проверенные приемы наших фотомастеров. Выступив против намеренно показного безразличия общественного мнения к жанру мужского ню, Выставочный зал «Фотоцентра» получил небывалый для этого времени приток посетителей. Публика оценила профессионализм и смелость художника в выборе тем для его творчества. С одной стороны, SERGE GOLOVACH следует неоакадемизму, с другой — он конструирует новое из всего, что дает пищу д ля изощренного ума современника. Воспетый немецкими фотографами 20—30-х годов, культ красоты здорового тела в работах SERGE'a GOLOVACH'a имеет классическое продолжение. Радость жизни и восторг многообразием ее ощущений выходит за границы фотографий, даруя зрителям возможность эмоционального соприкосновения с их персонажами. Неоакадемизм этих работ не только в гармоничном взаимодействии живого и неживого, но и в удачном перенесении приемов фотографии на современную технологическую основу. Особенностью всех работ SERGE'a является место проведения съемок Романтизм фотосерий с водой, скалами и речными валунами, которые то создают контраст живому телу, то гармонизируют с ним, навеян живописной экзотикой дальневосточной реки Амур. Интересно, что SERGE работал не с профессионалами, привыкшими к позированию перед камерой. Выбор не гендерных типажей оправдан целью художника — поймать и вместить в кадр редчайшие, почти интимные состояния единения человека с окружающей средой, которые невозможно создать постановочно. Этим SERGE проигнорировал сложившиеся принципы показа мужского тела в современной отечественной фотографии, где главный критерий оценки — внешняя сила персонажа, принципы скорее этического, чем эстетического, дистанцирования от гей-культуры, которые иногда принимают карикатурные формы в дозированной подаче пользующейся спросом у публики визуальной информации. На фотосессиях художник создает атмосферу карнавального праздника без ограничений. Его стремление работать в том числе и с гей-эстетикой, могло, но не было опротестовано его традиционно ориентированными моделями. И самые обычные парни из Хабаровска, где и состоялись все съемки, приняли условия игры в нарциссов, фавнов, эротов и искушающих красотой друг друга молодых людей. Другая ипостась SERGE'a — в умении заставить своих зрителей задавать вопросы. Кто Я, какой Я, зачем Я? Начало психоанализа для тех, кто способен прислушиваться к себе, к природе своего естества, к своим желаниям, призыв проверять общепринятое. Психологические фотоэтюды в жанре «male provocative nude» затрагивают глубоко спрятанные в подсознании каждого мотивы поведения. Здесь и страхи и сны, скрытые желания, догадки и заблуждения. Фрейдовское Super Ego — главное действующее лицо этой фотосерии SERGE'a. Изгнав из мира красивого стыдливость наготы, SERGE GOLOVACH не ставит в своих работах эротизм на первое место. Сексуальность на втором плане, на первом — балующая взгляд красота. Которая призывает к декларированной самой природой освобожденности нагого тела. Открытое взгляду, а потому — правдивое, оно составляет основу интригующего сюжета, достойного фрески Храма Фрейда и вместе с гипнотическим рисунком света и тени в игре линий тела возводит фотоработы SERGE'a GOLOVACH'a в ранг икон, обожествляющих красоту человека. • октябрь 2001 — Санкт-Петербург Пушкинская, 10
• 11 августа 2001 — Москва
• март 2001 — Москва «Фотоцентр Союза журналистов»
Victor Rybas Прославление освобожденного от одежды тела и рядом — чисто мужской стеб обладания природным суперпреимуществом. И демонстрация своих преимуществ. В мощности зрелого мужчины и неожиданной грации юного. Наидокументальнейшие и наихудожественнейшие свидетельства отличия мира мужчин от мира женщин, где главными доказательствами являются тела. Позирующие модели вместе с одеждой сбросили стыд, сковывающий их природное естество самцовости, стремление обладания, потребности расходовать тот самый свой «маскулин», что одни выплескивают ударами разбитых кулаков, другие экономят его на спортивные рекорды, третьи же просто ищут и находят в нем неистощимый источник вдохновения и наслаждения. Парадоксы наших поступков, мыслей и желаний, вызванные в нас этим вечно напоминающим о себе маскулине, — это фотофакты и фотознаки Сергея Головача. Словно намекая — мужское имеет свой знак, свою нематериальную субстанцию сексуального, нечего скрывать, будь собой, даже если ты не совсем как все или совсем не как все. Избежав пошлого и не боясь кричащей эпатажности темы, фотограф даже с вызовом предъявляет результаты своего фотоисследования мира мужского. Эротизм без объекта эротизма. Заключенное в круг самовозбуждение. Кого-то здесь ожидает шок, а кто-то будет недоволен откровенностью «не до самого конца» — того самого, что по цензурным причинам здесь не может быть представлен. Если кто забыл, как он выглядит, — то его можно увидеть в произведениях более древних, чем наша, культур. Замысел выставки не в откровении неприкрытости. Порой следует признать, что этот художник видит мир намного более интересно, чем мы. И еще может объяснить, что вокруг нас, а порой — и внутри. И тогда «золотые» юноши с его работ — не блёсткая поделка, привлекающая своей позолотой, но некий знак, иероглиф, несущий в себе философский смысл. Но чтобы понять смысл этого иероглифа, необходимо изучить все его составляющие или даже — попы таться повторить. • октябрь-ноябрь 2000 — Хабаровск
• 09 сентября 2000 — Хабаровск
• октябрь 1999 — Хабаровск
|
|
|
Главная Контакты Ссылки Карта сайта
© 2024 Казимир Малевич.
|